План Путина состоит в том, чтобы переждать то, что он считает неизбежными изменениями на Западе и в Украине. Однако в наши дни российские элиты склонны видеть пораженчество в бездействии.
В России ничего не происходит. По крайней мере, такое впечатление произвел Владимир Путин за последние полгода.
На каком-то уровне президент был чрезвычайно активен, тайно управляя военными действиями и публично притворяясь, что занимается рутинными делами, от совещаний по экономике до запуска трамвайной линии в оккупированном украинском городе Мариуполь. Тем не менее, нет никаких президентских инициатив по адаптации страны к новым реалиям военного времени и всему, что с этим связано.
В этом смысле Путин упорно оставался в стороне, несмотря на удары беспилотников по Кремлю, крестовый поход босса наемников Евгения Пригожина против Министерства обороны и даже надвигающееся контрнаступление Украины. Он предпочитает читать лекции по истории и давать оптимистичные оценки экономических перспектив России и пессимистичные оценки западных.
Это, конечно, не означает, что в России на самом деле ничего не происходит: как раз наоборот. Но происходящее имеет гораздо меньше общего с планами или стратегическими интересами президента, чем с корпоративными интересами отдельных ведомств и деятелей. Происходящее во многом является ответом на ухудшение условий, с которыми сталкивается Россия.
Возьмем, к примеру, оцифровку российской системы выдачи повесток о призыве на военную службу, шаг, вызванный трудностями, связанными с призывом на военную службу во время войны, которая идет не по плану. Или как углубились репрессии в попытке самосохранения системы на фоне быстро растущих геополитических рисков и страха поражения.
Репрессивная инерция и самовозвеличивание со стороны крупных институтов, таких как ФСБ, министерства обороны и финансов, привели ко многим недавним решениям, включая возвращение идеологии. Министр юстиции Константин Чуйченко открыто говорил о возможности введения новой официальной идеологии, которая распространилась бы на образование, кино, театр и поэзию. Этот процесс уже давно перестал находиться под прямым контролем Путина и теперь развивается независимо от него, хотя и с его пассивного согласия.
Здесь и в других важных дебатах голос Путина отсутствует. Должны ли быть закрыты границы России? Должны ли те, кто уже уехал, быть ограничены в правах? Кого освобождают от мобилизации? Как наказывать тех, кого государство считает «иностранными агентами»? Что делать с Пригожиным? Как страна должна реагировать на такие инциденты, как удары беспилотников и попытки убийства «ультрапатриотов»?
Позиции парламентариев, партийных лидеров, членов кабинета министров, военных блогеров, спецслужб по этим и другим вопросам хорошо известны. Тем не менее, Путин ничего не говорит, вмешиваясь только для того, чтобы предпринять такие шаги, как отступление из ключевого украинского города Херсона, приостановка участия России в новом ядерном соглашении СНВ или выход из Договора об обычных вооруженных силах в Европе. Даже в своем долгожданном послании Федеральному собранию он лишь перечислил меры, уже принятые правительством.
Все это создает условия для роста политических амбиций полугосударственных субъектов. Несмотря на свою репутацию инструментов Кремля, они постепенно наращивают политический капитал и однажды могут исчерпать терпение по отношению к режиму и бросить ему вызов. Путин уже пытается объяснить, чего именно он ждет.
В первые месяцы войны многие обратили внимание на то, как некогда маргинальные провоенные «ультрапатриоты» политически повзрослели и стали доминировать в информационном пространстве. Сегодня официозные ястребы, такие как Медведев, Володин и Патрушев, уступают свое место в российской политике разгневанным патриотам, включая Пригожина, бывшего командира Донбасса Игоря Стрелкова и военных блогеров. По сравнению друг с другом первые кажутся приспособленцами и кабинетными генералами, а вторые, возникнув в боевых условиях, гораздо больше похожи на настоящих.
Режиму ничего не угрожает, пока рейтинги Путина остаются стабильными, а кроме того, механизм власти по-прежнему полностью находится под его контролем. Однако его публичный паралич и отказ взять на себя ответственность за решение самых насущных проблем, стоящих перед Россией, не могут не сделать его и его придворных политически неактуальными и создать вакуум, который заполнят ультрапатриоты. Может наступить день, когда Путин окажется зависимым от некогда безобидной кучки, ставшей опасной из-за его непрозрачности и бездействия.
Татьяна Становая
Некоммерческое сообщество журналистов
Комментариев нет :
Отправить комментарий