Отвечает Анастасия Войко, автор портала «Культура.РФ».
Советское правительство хотело перестроить быт и воспитать «человека нового типа» — свободного от пережитков прошлого.
До революции детей в России часто называли по святцам — книге с церковным календарем, в котором были перечислены православные праздники, дни памяти святых.
После Октябрьской революции традиции в стране изменились. Советское правительство хотело перестроить быт и воспитать «человека нового типа» — свободного от пережитков прошлого.
Так появились дома-коммуны, фабрики-кухни, жилкомбинаты и рабочие клубы. А еще в СССР была объявлена антирелигиозная кампания. Как писал Лев Троцкий, один из главных идеологов пропаганды атеизма, власти стремились заменить старые обряды — крещение, венчание, поминки — на новые. Так, в декабре 1922 года впервые отмечалось «комсомольское рождество». По всей стране прошли карнавальные шествия, участники которых переодевались в попов, нэпманов, офицеров, пели частушки и выкрикивали лозунги. Такие агитационные песенки приведены в сборнике «Песня в комсомольском строю» под редакцией Надежды Миронец:
Воскресенье подошло —
Не пойдем молиться,
Это времечко прошло,
Надо нам учиться.
Не пойду в церковь молиться,
Старики пусть молятся,
Лучше в клубе посижу я —
Буду комсомолиться.
Мы по-новому живем,
Старь взрываем миною,
Сына Маем назовем,
А дочь — Октябриною.
Весной 1923 года появилось еще одно подобное мероприятие — «комсомольская пасха». На смену именинам в это время пришел день рождения. А крестины предполагалось заменить церемонией имянаречения — октябринами или звездинами. На праздник следовало приглашать знакомых, которые состояли в партии, коллег и начальников. Само мероприятие рекомендовали проводить как можно более торжественно. Подобные церемонии проходили уже в 1923 году. В актовой записи от 14 октября 1923 года в Государственном архиве Свердловской области описаны одни из первых октябрин: «Товарищи по работе пришли в одну семью, где родилась девочка, поздравили родителей, выбрали имя ребенку и преподнесли наказ: «Мы осеняем тебя не крестом, не святой водой и молитвой, а нашим Красным знаменем борьбы и труда, пробитым пулями, разорванным штыком... Когда твой разум окрепнет, прочти эти строки, встань в ряды бойцов, разбей последние остатки рабства и страдания, в которых веками томилось человечество...»
Отказаться нужно было не только от старых обрядов, но и от старых имен из святцев. В журналах и газетах рекомендовали называть детей в честь известных коммунистов — Владимира Ленина, Розы Люксембург, Клары Цеткин, Джона Рида. Еще в качестве имени можно было использовать нарицательные слова: названия химических элементов — радий, иридий, торий; месяцев — так образовались имена Ноябрина и Октябрина; термины — аллегро, радиана, гипотенуза; буквы греческого алфавита — альфа, бета, гамма. В газетах и журналах советовали изучать историю революционного движения. Так, ребенка можно было назвать Декабристом в честь участников восстания 1825 года или Искрой — как газету Российской социал-демократической рабочей партии.
В 1920-х годах возникла мода на аббревиатуры и сокращения. Так появились имена Даздраперма — от лозунга «Да здравствует Первое мая!»; Ким — Коммунистический интернационал молодежи; Мэлс — Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин; Владлен — Владимир Ленин; Челнальдин — челюскинцы на льдине.
В это же время в русский язык пришло много иностранных имен. Некоторым из них даже придумывали «революционный смысл»: Ренат — революция, наука, труд; Гертруда — героиня труда. Другие имена создавали по подобию традиционных славянских: Электромир и Будемир, Зореслав и Майеслав.
Вместо святцев в СССР какое-то время издавали красные календари. В них были отмечены даты смерти революционеров, печатались советы о том, как лучше назвать ребенка в тот или иной день. По такому календарю Шариков в «Собачьем сердце» Михаила Булгакова выбрал себе имя Полиграф Полиграфович.
К концу 1920-х в Союзе перестали проводить комсомольские рождество и пасху. Октябрины не смогли полностью заменить крестины, а большая часть новых имен не прижилась. Некоторые из них было просто сложно произнести. Лингвист Лев Успенский писал: «Язык — умный лентяй; он не любит лишней работы там, где можно обойтись малым усилием. Так неужели же кто-либо согласится прицепить себе навек имя, точно собранное из неуклюжих деталей какого-то словесного конструктора? «Как вас зовут?» — «Меня? Электрификация Магнитостроевна...» Хотели бы вы представляться так знакомым?»
Так детей чаще всего называли революционеры, партийные работники. Позднее многие сожалели, что выбрали подобные имена: они плохо сочетались с русскими фамилиями и отчествами. Врач Константин Ливанов в книгу «Записки доктора» включил такую жалобу одной из пациенток: «Когда родила я дочку — муж уговорил устроить октябрины. Назвали дочку Ревмирой в честь мировой революции. Ну, думаю, что ж: Ревмира так Ревмира — ничего, имя звучное! Я уж и привыкла. А вот теперь мужа сократили, не посмотрели, что партейный! <... > Я его браню — зачем дочку назвал не по-людски: вдруг все перевернется? Куда мы деваемся с таким прозвищем?! Да и всё врал, говорил, что по службе дальше двинут. Вот тебе и двинули! Пожалуйста — без места! Говорил — сам не ожидал. Ну и дурак, коли не ожидал — только дочку понапрасну испоганил!»
Многие обладатели «революционных имен» впоследствии поменяли их или использовали более привычные краткие формы и прозвища. Например, полное имя Нонны Мордюковой — Ноябрина.
Однако совсем безрезультатной политика советского правительства не была. В языке сохранились имена Владлен и Нинель. А еще именно большевики популяризировали имя Владислав.
Некоммерческое сообщество журналистов
Комментариев нет :
Отправить комментарий