Но с точки зрения персонажной структуры эти дебаты проходили в модели человек против системы, Давид против Голиафа – и в этом смысле Трамп-рассказчик сумел навязать противникам свой сюжет.
Политические дебаты – старинная американская традиция. Если не сказать – фундаментальная: делегаты Конституционного съезда в 1787 году тоже специально договаривались о культуре спора, чтобы дискутировать «без грубостей и оскорбления чувств других».
Уметь убедительно аргументировать свое мнение и не менее убедительно разоблачать чужое – в США почти что спорт: неудачливый кандидат в республиканские номинанты Тед Круз, например, в юности участвовал в чемпионате мира по дебатам (он и его партнер проиграли в полуфинале команде Австралии). А дебаты перед президентскими выборами – спорт высших достижений. Хотя обязательной частью президентской кампании они стали не так давно: все-таки дело это непростое, и нежелание Франклина Рузвельта и Дуайта Эйзенхауэра спорить с оппонентами в радийном эфире, а Линдона Джонсона – в телевизионном так же легко понять, как то, что в России на дебаты не ходят Путин и Медведев.
За сорок лет у телевизионных президентских дебатов выработались четкие формальные процедуры – политика в США вообще сильно сакрализована (в том числе в непосредственно религиозном смысле), и чем значительнее ответственность, тем существеннее роль ритуалов. Правила, сложившиеся в результате многочисленных раундов согласований и уступок между политиками, телевизионщиками и контролирующими институтами, местами могут показаться странными, но соблюдаются довольно строго. Вопросы задает ведущий. Дискуссия состоит из шести блоков по 15 минут; каждый – по новой теме. У говорящего есть две минуты на ответ на вопрос и двадцать секунд на то, чтобы возразить оппоненту, если тот высказывает к нему претензию. Друг с другом напрямую оппоненты обычно не разговаривают, обращаются к ведущему, а через него – к народу. Публика в зале есть, но должна почтительно молчать: это во внутрипартийном отборе допустимы свист и клакерство, а здесь разговор идет уже о национальных интересах – не до боления. Ну и так далее.
Впрочем, в этом году, как водится, все иначе. Дональду Трампу неинтересно соблюдать правила. Вечером 26 сентября в Нью-Йорке он впервые перебил Хиллари Клинтон уже где-то через три минуты после старта дискуссии. Когда кандидат от демократов напомнила, что ее оппонент нагрел руки на ипотечном кризисе, от которого пострадали миллионы простых американцев, республиканец наклонился к микрофону и отчетливо заявил поверх чужого монолога: «Это называется бизнес!»
Человек и функция
Чтобы соответствовать ритуальной значимости события, темы первых дебатов Клинтон и Трампа были обозначены максимально размытым и высокопарным образом: «На пути к процветанию», «Американский вектор», «Безопасность Америки». Начали с экономики. Хиллари Клинтон произнесла дежурный монолог про инновации, повышение налогов для богатых, поднятие минимальной зарплаты и декретный отпуск: в американской экономике все уже лучше, чем было при республиканцах, загнавших страну в кризис, а станет еще краше.
Дональд Трамп – не менее дежурный текст про необходимость протекционизма и предотвращения утечки бизнеса за границу: все очень плохо и будет еще хуже, если демократы останутся у власти. В ответ Хиллари скаламбурила с фамилией оппонента и объяснила, что его взгляд на экономику обусловлен воспитанием: мол, Дональд рос в богатой семье, унаследовал миллионы от отца и потому не понимает чаяний среднего класса. Так была задана основная драматургия следующих девяноста минут: от общего – к частному; от народных проблем – к переходу на личности. Точнее, на одну личность – противоречивого миллиардера-блондина, сделавшего себе хорошую карьеру в качестве звезды реалити-шоу.
Схожим образом спорящие прошлись по всему списку.
Торговые соглашения?
Трамп все отменит и вернет Америке потерянные рабочие места (версия Трампа).
Трамп-бизнесмен преследует исключительно собственную выгоду (версия Хиллари).
Расовые проблемы и уличное насилие?
Трамп – лучший друг полицейских и наведет закон и порядок через повсеместное внедрение практики, когда подозрительных лиц задерживают и обыскивают на улицах (версия Трампа).
Фраза «закон и порядок» прикрывает институциональный расизм, а практика эта была признана неконституционной (версия Хиллари).
Кибербезопасность?
Трамп – угроза нации, призывающий русских хакеров на правительственной зарплате взламывать почты американских чиновников (версия Хиллари).
Трампа любят генералы, а взломать демократов мог кто угодно – например, «двухсоткилограммовый парень в кровати» (версия Трампа).
ИГИЛ (запрещенная в РФ группировка)?
Трамп знает, как с ними справиться, но никому не скажет, чтобы не спугнуть противника (версия Трампа). Никакого плана у Трампа на самом деле нет, все это чушь собачья (версия Хиллари).
Необходимый для президента темперамент? У Трампа он есть – столько, что хватит на всех и еще останется (версия Трампа). У Трампа его нет – видите, как легко он заводится (версия Хиллари).
Конечно, это грубый пересказ. Клинтон успевала говорить и про себя: про большой политический опыт, про то, что история с переносом правительственного почтового ящика на частный сервер была ошибкой, про то, что нужно четче контролировать продажу оружия и держать слово перед союзниками по НАТО. Трамп тоже успевал поговорить про соперницу: про то, что история с электронной почтой была сознательным преступлением, про то, что ее опыт ничего не стоит, потому что за тридцать лет у власти она так и не смогла справиться с обсуждаемыми проблемами.
Тем не менее общая канва дебатов прослеживалась четко: Трамп-человек против Хиллари-функции. Для республиканского кандидата оппонент выступала прежде всего как олицетворение профессиональных политиков, которые дискредитировали себя и должны уступить место бизнесменам, по-настоящему умеющим делать дела. Демократической претендентке (да и ведущему, который в какой-то момент тоже перешел к личным вопросам в адрес Трампа) конкурент виделся диковинным уникумом, который неведомо как дорвался до выборов и воплощает политическую некомпетентность. Даже когда речь зашла о женском вопросе, Клинтон начала рассказывать о том, какими плохими словами Трамп называл представительниц противоположного пола, ни словом не обмолвившись о собственном гендерном аргументе.
Разумеется, тезисы Хиллари были убедительнее, потому что они у нее были. Разумеется, Трамп, как всегда, юлил, уходил от ответа и попросту врал. Разумеется, в чисто смысловом отношении Хиллари Клинтон одержала победу: четко описала собственные планы и указала, почему предложения оппонента неконструктивны. Но с точки зрения персонажной структуры эти дебаты проходили в модели человек против системы, Давид против Голиафа – и в этом смысле Трамп-рассказчик сумел навязать противникам свой сюжет.
Барышня и хулиган
Ритуал есть действие в общем символическое – и президентских дебатов это тоже касается. При всем шуме вокруг личной встречи Клинтон и Трампа совершенно не факт, что их разговор окажет хоть какой-то эффект на итоговый результат голосования. Случаев, когда в результате дебатов что-то менялось, немного – и происходили они в совершенно другой медийной атмосфере. В 1960 году у Ричарда Никсона все время потело лицо от жара софитов, и избиратели якобы восприняли это как свидетельство его неуверенности. В 1992-м не очень любивший споры Буш-старший несколько раз взглянул на часы, когда кандидаты отвечали на вопросы избирателей, и лишний раз подтвердил тем самым, что слишком далеко оторвался от народа.
Даже в этих самых ярких случаях рейтинговые изменения колебались в пределах двух-трех процентов – и научно влияние дебатов доказано не до конца. В отличие от праймериз в общенациональных выборах партийная лояльность выше, и большинство избирателей давно решили, за кого они будут голосовать. Дискуссия Клинтон с Трампом не сообщила ничего нового ни о ком из них: ну да, одна механически пересказывает пункты программы; другой хамит, передергивает и очень любит себя.
В этом смысле, кажется, важнее именно процедурные нарушения. Дебаты с Клинтон зримо обозначили главную роль, которую Трамп играет в этой кампании, – роль, за исполнение которой на него во многом и ополчились все элиты страны, от политической до медийной. Трамп – разрушитель миропорядка, человек, показывающий, что негласные и гласные правила политической игры можно нарушать и ему за это ничего не будет (что бы ни произошло на избирательных участках 8 ноября, эта кампания в любом случае будет кампанией имени Трампа).
Он смутьян, рок-н-ролльщик, революционер, и именно в этом заключается его неуютное, но веское обаяние. Трамп тавтологичен: он сам подтверждает собственные тезисы про то, что в Америке все неладно, – конечно, неладно, если человек со сцены предвыборных дебатов позволяет себе шутить над толстяками и называть неблагосклонную к нему телеведущую плохим человеком. Трамп работает в первую очередь в области перформансов, а потому смысловой выигрыш Хиллари Клинтон для него в общем нерелевантен: важно, что в любом случае получился не дуэт, а бенефис.
Прошедшие дебаты в очередной раз высветили интересный парадокс. Главной защитницей системного политического статус-кво становится кандидат с прогрессивной повесткой. А главным нарушителем и бунтарем – человек, который является голосом белых цисгендерных шовинистических мужчин. Все смешалось в Белом доме.
Александр Горбачев
Posted by НКО "Канадская служба новостей"
Комментариев нет :
Отправить комментарий